Неточные совпадения
— У меня хозяйство простое, — сказал Михаил Петрович. —
Благодарю Бога. Мое хозяйство всё, чтобы денежки к осенним податям были готовы. Приходят мужички: батюшка,
отец, вызволь! Ну, свои всё соседи мужики, жалко. Ну, дашь на первую треть, только скажешь: помнить, ребята, я вам помог, и вы помогите, когда нужда — посев ли овсяный, уборка сена, жнитво, ну и выговоришь, по скольку с тягла. Тоже есть бессовестные и из них, это правда.
— Право,
отец мой, никогда еще не случалось продавать мне покойников. Живых-то я уступила, вот и третьего года протопопу двух девок, по сту рублей каждую, и очень
благодарил, такие вышли славные работницы: сами салфетки ткут.
У всех домашних она просила прощенья за обиды, которые могла причинить им, и просила духовника своего,
отца Василья, передать всем нам, что не знает, как
благодарить нас за наши милости, и просит нас простить ее, если по глупости своей огорчила кого-нибудь, «но воровкой никогда не была и могу сказать, что барской ниткой не поживилась». Это было одно качество, которое она ценила в себе.
Я очень хорошо помню, как раз за обедом — мне было тогда шесть лет — говорили о моей наружности, как maman старалась найти что-нибудь хорошее в моем лице, говорила, что у меня умные глаза, приятная улыбка, и, наконец, уступая доводам
отца и очевидности, принуждена была сознаться, что я дурен; и потом, когда я
благодарил ее за обед, потрепала меня по щеке и сказала...
— Да, да…
Благодарю вас. Надежда Васильевна не забывает нас… Это — ангел, ангел!.. Я завидую вам, как счастливейшему из
отцов…
— Кроме двери, во всем правду сказал, — громко крикнул Митя. — Что вшей мне вычесывал —
благодарю, что побои мне простил —
благодарю; старик был честен всю жизнь и верен
отцу как семьсот пуделей.
Я бы на дуэли из пистолета того убил, который бы мне произнес, что я подлец, потому что без
отца от Смердящей произошел, а они и в Москве это мне в глаза тыкали, отсюда
благодаря Григорию Васильевичу переползло-с.
— Господа, как жаль! Я хотел к ней на одно лишь мгновение… хотел возвестить ей, что смыта, исчезла эта кровь, которая всю ночь сосала мне сердце, и что я уже не убийца! Господа, ведь она невеста моя! — восторженно и благоговейно проговорил он вдруг, обводя всех глазами. — О,
благодарю вас, господа! О, как вы возродили, как вы воскресили меня в одно мгновение!.. Этот старик — ведь он носил меня на руках, господа, мыл меня в корыте, когда меня трехлетнего ребенка все покинули, был
отцом родным!..
Вот и взяли с
отца слово отступиться от земли и
благодарить еще велели, что живого отпустили.
Сцены эти сильно возмущали меня; иной раз я дерзал вступаться и напоминал противуположное мнение. Тогда
отец мой привставал, снимал с себя за кисточку бархатную шапочку и, держа ее на воздухе,
благодарил меня за уроки и просил извинить забывчивость, а потом говорил старухе...
Что касается до твоего положения, оно не так дурно для твоего развития, как ты воображаешь. Ты имеешь большой шаг над многими; ты, когда начала понимать себя, очутилась одна, одна во всем свете. Другие знали любовь
отца и нежность матери, — у тебя их не было. Никто не хотел тобою заняться, ты была оставлена себе. Что же может быть лучше для развития?
Благодари судьбу, что тобою никто не занимался, они тебе навеяли бы чужого, они согнули бы ребяческую душу, — теперь это поздно.
— Вы едете в Пензу, неужели вы думаете, что это случайно? В Пензе лежит в параличе ваш
отец, князь просил государя вам назначить этот город для того, чтоб ваше присутствие сколько-нибудь ему облегчило удар вашей ссылки. Неужели и вы не находите причины
благодарить князя?
Приметив Карла Ивановича,
отец мой тотчас начинал небольшие военные действия против него. Карл Иванович осведомлялся о здоровье, старик
благодарил поклоном и потом, подумавши, спрашивал, например...
С этими словами она выбежала из девичьей и нажаловалась матушке. Произошел целый погром. Матушка требовала, чтоб Аннушку немедленно услали в Уголок, и даже грозилась отправить туда же самих тетенек-сестриц. Но
благодаря вмешательству
отца дело кончилось криком и угрозами. Он тоже не похвалил Аннушку, но ограничился тем, что поставил ее в столовой во время обеда на колени. Сверх того, целый месяц ее «за наказание» не пускали в девичью и носили пищу наверх.
Благодаря этой репутации она просидела в девках до тридцати лет, несмотря на то, что
отец и мать, чтоб сбыть ее с рук, сулили за ней приданое, сравнительно более ценное, нежели за другими дочерьми.
Может быть,
благодаря этому инстинктивному отвращению
отца, предположению о том, чтобы Федос от времени до времени приходил обедать наверх, не суждено было осуществиться. Но к вечернему чаю его изредка приглашали. Он приходил в том же виде, как и в первое свое появление в Малиновце, только рубашку надевал чистую. Обращался он исключительно к матушке.
Благодаря связи моего
отца с генерал-губернатором я был сравнительно скоро освобожден, я сидел всего месяц с чем-то, но освобожден без права выезда из Киева, под надзором полиции до решения моего дела.
Моему
отцу благодаря связям удалось выхлопотать улучшение его положения в Сибири.
На Тверской, против Леонтьевского переулка, высится здание бывшего булочника Филиппова, который его перестроил в конце столетия из длинного двухэтажного дома, принадлежавшего его
отцу, популярному в Москве
благодаря своим калачам и сайкам.
Вместе с детьми это составляло около семнадцати рублей в месяц, и это
благодаря усиленным стараниям двух — трех добрых людей, которые чтили память
отца и помогали матери советом…
— Удивил!.. Ха-ха!.. Флегонт Васильич,
отец родной, удивил! А я-то всего беру сто на сто процентов… Меньше ни-ни! Дело полюбовное: хочешь — не хочешь. Кто шубу принесет в заклад, кто телегу, кто снасть какую-нибудь… Деньги деньгами, да еще отработай… И еще
благодарят. Понял?
Все Заполье переживало тревожное время. Кажется, в самом воздухе висела мысль, что жить по-старинному, как жили
отцы и деды, нельзя. Доказательств этому было достаточно, и самых убедительных, потому что все они били запольских купцов прямо по карману. Достаточно было уже одного того, что
благодаря новой мельнице старика Колобова в Суслоне открылся новый хлебный рынок, обещавший в недалеком будущем сделаться серьезным конкурентом Заполью. Это была первая повестка.
Пора
благодарить тебя, любезный друг Николай, за твое письмо от 28 июня. Оно дошло до меня 18 августа. От души спасибо тебе, что мне откликнулся. В награду посылаю тебе листок от моей старой знакомки, бывшей Михайловой. Она погостила несколько дней у своей старой приятельницы, жены здешнего исправника. Я с ней раза два виделся и много говорил о тебе. Она всех вас вспоминает с особенным чувством. Если вздумаешь ей отвечать, пиши прямо в Петропавловск, где
отец ее управляющий таможней.
Про себя скажу тебе, что я,
благодаря бога, живу здорово и спокойно. Добрые мои родные постоянно пекутся обо мне и любят попрежнему. В 1842 году лишился я
отца — известие об его кончине пришло, когда я был в Тобольске с братом Николаем. Нам была отрада по крайней мере вместе его оплакивать. Я тут получил от Николая образок, которым батюшка благословил его с тем, чтобы он по совершении дальнего путешествия надел мне его на шею.
— Да-с, это звездочка! Сколько она скандалов наделала, боже ты мой! То убежит к
отцу, то к сестре; перевозит да переносит по городу свои вещи. То расходится, то сходится. Люди, которым Розанов сапог бы своих не дал чистить, вон, например, как Саренке,
благодаря ей хозяйничали в его домашней жизни, давали советы, читали ему нотации. Разве это можно вынести?
— О! Я уже почти уверен, дражайший Иосиф Иванович, — воскликнул радостный Горизонт и слегка кончиками пальцев потрепал осторожно по коленке Венгженовского.Уж будьте покойны: если Горизонт за что-нибудь взялся, то вы будете
благодарить, как родного
отца, ни более ни менее!
Я даже слышал, как мой
отец пенял моей матери и говорил: «Хорошо, что батюшка не вслушался, как ты
благодарила сестру Аксинью Степановну, и не догадался, а то могла бы выйти беда.
Как я
благодарил моего
отца!
Когда мой
отец изъявил полное согласие на исполненье дедушкиной воли, то все
благодарили его и низко кланялись, а Татьяна Степановна поклонилась даже в ноги.
—
Благодарю за хороший совет; но опять прошу вас, Раиса Павловна, не повторять имени
отца; иначе я попрошу вас удалиться отсюда.
Отец опять тяжело вздохнул. Я уже не смотрел на него, только слышал этот вздох, — тяжелый, прерывистый, долгий… Справился ли он сам с овладевшим им исступлением, или это чувство не получило исхода
благодаря последующему неожиданному обстоятельству, я и до сих пор не знаю. Знаю только, что в эту критическую минуту раздался вдруг за открытым окном резкий голос Тыбурция...
Вернувшись, я первым делом
поблагодарил дочь Ивана Ивановича за знакомство с
отцом, передал ей привет из дома и мою тетрадь со стихами, где был написан и «Стенька Разин». Стихи она впоследствии переписала для печати. В конце 1894 года я выпустил первую книгу моих стихов «Забытая тетрадь».
— Господи, как же не принять! — сказал
отец Василий, разводя руками. — Я последнее время никогда даже не мечтал о таком счастии для себя и завтра поеду ко владыке представиться ему и
поблагодарить его. Мы точно что с ним товарищи по академии, но всегда как-то чуждались друг друга и расходились в наших взглядах…
Царевич Иоанн, хотя разделял с
отцом его злодейства, но почувствовал этот раз унижение государства и попросился у царя с войском против Батория. Иоанн увидел в этом замысел свергнуть его с престола, и царевич, спасенный когда-то Серебряным на Поганой Луже, не избежал теперь лютой смерти. В припадке бешенства
отец убил его ударом острого посоха. Рассказывают, что Годунов, бросившийся между них, был жестоко изранен царем и сохранил жизнь только
благодаря врачебному искусству пермского гостя Строгонова.
Благодаря первому качеству, он скоро сделался любимцем
отца, что еще больше усилило нелюбовь к нему матери.
— Уж покорно вас
благодарю,
отец протоиерей, я уже предупрежден.
Заперли нас в казармы. Потребовали документы, а у меня никаких. Телеграфирую
отцу; высылает копию метрического свидетельства, так как и метрику и послужной список, выданный из Нежинского полка, я тогда еще выбросил. В письме
отец благодарил меня, поздравлял и прислал четвертной билет на дорогу.
— Не говорить о твоем суженом? Ох, дитятко, нехорошо! Я уж давно замечаю, что ты этого не жалуешь… Неужли-то в самом деле?.. Да нет! где слыхано идти против
отцовой воли; да и девичье ли дело браковать женихов! Нет, родимая, у нас
благодаря бога не так, как за морем: невесты сами женихов не выбирают: за кого благословят родители, за того и ступай. Поживешь, боярышня, замужем, так самой слюбится.
Гурмыжская.
Благодарю вас. Я так и сама думала. Он меня не забывает, каждый год присылает мне подарки, но писем не пишет. Где он — неизвестно, и я не могу писать к нему; а я еще ему должна. Один должник его
отца принес мне старый долг; сумма хотя небольшая, но она тяготит меня. Он точно скрывается от меня; все подарки я получила из разных концов России: то из Архангельска, то из Астрахани, то из Кишинева, то из Иркутска.
Я знал донцов. Не сомневался видеть
В своих рядах казачьи бунчуки.
Благодарим Донское наше войско.
Мы ведаем, что ныне казаки
Неправедно притеснены, гонимы;
Но если бог поможет нам вступить
На трон
отцов, то мы по старине
Пожалуем наш верный вольный Дон.
Саша.
Благодарю. (Садится рядом с
отцом.)
Мой
отец брал взятки и воображал, что это дают ему из уважения к его душевным качествам; гимназисты, чтобы переходить из класса в класс, поступали на хлеба к своим учителям, и эти брали с них большие деньги; жена воинского начальника во время набора брала с рекрутов и даже позволяла угощать себя и раз в церкви никак не могла подняться с колен, так как была пьяна; во время набора брали и врачи, а городовой врач и ветеринар обложили налогом мясные лавки и трактиры; в уездном училище торговали свидетельствами, дававшими льготу по третьему разряду; благочинные брали с подчиненных причтов и церковных старост; в городской, мещанской, во врачебной и во всех прочих управах каждому просителю кричали вослед: «
Благодарить надо!» — и проситель возвращался, чтобы дать 30–40 копеек.
Отец княгини Варвары Никаноровиы был очень бедный помещик, убогие поля которого примыкали к межам князя Льва Яковлевича. Мать бабушкина была очень добрая женщина и большая хозяйка, прославившаяся необыкновенным уменьем делать яблочные зефирки, до которых жена князя Льва Яковлевича была страстная охотница. На этом княгиня и бедная дворянка заинтересовались друг другом и, встретясь в церкви, познакомились, а потом,
благодаря деревенской скуке, скоро сошлись и, наконец, нежно подружились.
Подколесин. Ну, брат,
благодарю! Теперь я вижу всю твою услугу.
Отец родной для меня не сделал бы того, что ты. Вижу, что ты действовал из дружбы. Спасибо, брат, век буду помнить твою услугу. (Тронутый.)Будущей весною навещу непременно могилу твоего
отца.
—
Благодарю вас за утешение, хоть и не могу вполне оным успокоиться, а прошу вас об одном, что если будет какой-либо донос, засвидетельствовать в мою пользу, — отвечал
отец Иоанн.
— Нет-с!
Благодарю, я не пью, — отвечал
отец Иоанн не без важности.
Мы
благодарим, потому что мы благодарны по самой природе, потому что наши предания, заветы наших
отцов, наше воспитание, правила, внушенные нам с детства, — все, en un mot, [одним словом.] создало нас благодарными…»
Благодарю. Вот первый дар
отца.
Тюменев, отобедав, вскоре собрался ехать на дачу: должно быть, его там что-то такое очень беспокоило. При прощании он взял с Бегушева честное слово завтра приехать к нему в Петергоф на целый день. Бегушев обещал. Когда граф Хвостиков, уезжавший тоже с Тюменевым вместе, садясь в коляску, пошатнулся немного —
благодаря выпитому шампанскому, то Тюменев при этом толкнул еще его ногой: злясь на дочь, он вымещал свой гнев и на
отце.
Пока таким образом опечаленный
отец проводил свое время, Бегушев ожидал его с лихорадочным нетерпением; наконец, часу в девятом уже, он,
благодаря лунному свету, увидел въезжавшую на двор свою карету. Бегушев сначала обрадовался, полагая, что возвратился граф, но когда карета, не останавливаясь у крыльца, проехала к сараю, Бегушев не мог понять этого и в одном сюртуке выскочил на мороз.